Гленн Миллер говорил: «Все хорошие авторы текстов — отличные читатели».
Если парафразировать Миллера (в моем вольном переводе): «Возьмите любую вещь любимого автора, изучите ее и станьте ненасытным читателем всего, что сможете найти». Сколько раз играли его хиты, аранжировки наизусть знаю. Думаю, что американский Оркестр Экспедиционных сил союзников, который он возглавлял в конце войны (этот бэнд у нас в силу определенных аббераций называют оркестром ВВС США (Военно-воздушных сил, не Би Би Си, разумеется) был вершиной его работы. Великолепный состав, концертно-студийный, позволивший Гленну, как это ни парадоксально прозвучит, большее, чем "частный именной оркестр", который должен был зарабатывать деньги и соответствовать ожиданиям, потребностям и нуждам танцующей публики. Подозреваю, что сам Миллер догадывался о таком преимуществе. И помимо того, что хотел внести свой вклад в борьбу с фашизмом, видел в коллективе, находящемся на балансе и довольствии действующей армии, сходство с государственными ансамблями, работающими при филармониях и радио.
Хорошо известны эллингтоновские сюиты, записанные в разное время по специальным случаям для конкретных концертов. Новый коллектив Миллера дал возможность ему записывать и транслировать по радио пьесы, которые, по сути, тоже носили развернутый сюитный характер. Именно так в его исполнении звучало и «Полюшко-Поле» Книппера. Славянская, восточно-европейская тема интересовала Гленна. Так появлялись фрагмент 1-го концерта Чайковского в джазовом изложении, "Эй, ухнем", "Ой, не ходи Грицю", Ларго Дворжака... Он возвращался к теме, становясь жадным читателем того, что заинтересовало однажды. Его учитель, Шиллингер, был уроженцем Харькова, приятелем Шостаковича, и лектором первых джазовых концертов в Ленинграде. Именно занимаясь у Шиллингера, Гленн написал свою "Серенаду лунного света", ставшую визитной карточкой оркестра и мелодией на все времена. А слова к ней сочинил Михаил Пашелинский, выходец из Царской России, работавший на Бродвее под псевдонимом "Митчелл Пэриш".
