Мгновения лета, осени и зимы
«Ты помнишь наши встречи?»
А.Волков
1
Досадно мне с мысли сбиваясь
оплакать завидные шансы
услышать потуги трамвая
на серых обрывах Моршанска
я помню число досконально
как плавилось солнце на досках
скамьи но его доконали
два облачка с виду неброских
я встретил тебя в электричке
к тебе подойти не решился
сказать (понимая отлично)
люблю (совершая ошибку)
блистаю синильно короче
как нашего след незнакомства
и оторопь бьет оторочен
закат синевою и скомкан
душевно теряю блокноты
и зонтики в поисках смысла
роняю форшлаги и ноты
на кухне в шершавую миску
забыв что в окрестных просторах
никто красоте не обучен
что крыша съезжает конторой
в старинную тихую участь
для девки (не красящей рожу?)
и парня (на цирлах? в спортивках?)
а это сильней и дороже
чем память о датах и цифрах
2
Ну едет и едет, какая мне репа (?)
какая грошовая мудрость мгновенья
ведь даже дредноут сплавляли по рекам
а в крепость тайги продирается феня
аккордов, которыми брызжет гитара
тромбонов, напомнивших людям о Гленне
остатками газа полярных Италий
галимых жрецов разбитных поколений
заступишь на вахту: в кибитках фартовых
проносятся барышень вздохи и рюши
плевать, что ты лучше отдавших швартовы
ты слабый наркотик для взглядов хитрющих
отчаль книгочей и знаток падекатра
уже не набьете ни трубку, ни цену
красотка отыщет роскошного кадра
на пленке щедрот твоего голоцена
глаза просигналят: линяйте отсюда
за сутки Вы будете дальше Бомбея
печаль сохраните (как зелень сосуда
с посланием Гранта друзьям и злодеям)
за дело примитесь, забудьте о нервах
о глупых ферментах, гормонах и горнах
о чувствах, как чукчи забыли про нерпу
и тянут кефир на далеких пригорках
от женщин во ржи и изломанных жестах
от чьих-то имен восвояси и в среду
дрожит и молчит и рискует обжечься
не ясен(ь) — заложник осеннего бреда
3
В новых лагунах мед варят а может мездровый клей
детка прости этот лепет и спутай его с дождем
образ твой берегу и бурея в загулах (январское по земле)
глупо менжуюсь не зная куда заведет
пассажира сомнение — внутренний голос мешает ему дышать
поздоровайся просто и без толку не дрожи
вот на станции вышла женщина рядом сидевшая это шанс
пафосная возможность которую ждал всю жизнь
что-то Роберт Рождественский об этом уже писал
Max Otto von Stierlitz lässt grüssen* как в Гамбурге говорят...
след мелодии грустной стертые словеса
максимум — кистеперость бурого января
____________
* Макс Отто фон Штирлиц привет шлет.
