Путешествие во Фридрихсхайн

На подветренной стороне за грот-мачтой разлили кофе
Или грог или чай Паганеля, здесь гранты освоят, бюджеты и рубежи,
                                                       перейдут на «ты», ничего не вернут
Только воздух чужбины не возбуждает, как говорил Прокофьев
Даже Петра Ильича, что работал в гроте, а грот лежит
На сорок девятом градусе северной широты
Западной долготы тридцать два градуса десять минут

Кстати, коли о классиках вспоминать
Приезжал мой друг — вылитый Александр Блок
И я понял: по-над нами обычные времена
Тисни инфу об этом открытии в модный блог

Напиши-ка ты в блоге:
новый стиль, я его сам придумал (мой чеснок, т.е. честно)
Называется «монализм». По дороге на Пáретц —
                                           городишко в орбите Потсдама
Мне навстречу четверо ног.
Тонкие ноги — парень в одеждах тесных
Ножки потолще — дама. 

Вот и весь пресс-релиз

Не боись, он еще трезво и пресно снимет свои порты
И с любою — чубарый, каурый — в высокой траве поладит
                                                              (будет все в шоколаде)
Куртизанки-текстильщицы раньше искали в себе
                                                           романтические черты
А теперь незнакомки любые выглядят и без вина как бляди

Извини, я слишком открыто высказал свое «фэ»
Или «эф», не виноватая ты, но мозги из ваты, а также баржа
Якорь бросившая возле паркового кафе
Вместо того чтобы на всех парусах курс отсюда держать

К ней обратился немного дикий, но качественный мужик
Накачанный аперитивами спорными в пламенной простоте
Спросил, почему женскую ногу меняет в диаметре сама жизнь
А мужскую только спортивная хренотень

Пристегни ремни и ты, пока фанера пролетает сонные
                          Марс да Марсель (или Реймс?), а потом Париж
Это экспериментальный полет.
Подорожник сильно подорожал
Соседская рожа все та же — не принц-феромон, а прыщ
И сосне прекрасная пальма приветы шлет
с высоты своего затертого этажа