Демьян Фаншель

Родился в 1955 г. у самого Чёрного моря, жил – у самого Белого. Потом – аккурат посредине и левее по карте.Места обитания: Одесса, Стрый, Архангельск, Павловск, Вологда, Великий Устюг, гарнизоны Прикарпатья, Львов, Кёльн. Профессия – врач. Печатался в журналах «Новый мир», «Шо», «Крещатик», «Интерпоэзия», «Four Centuries. Russian Poetry in Translation» (Германия), «Fraza», «Odra», «Miastechko» (Польша), «Дикое поле», «Родная речь», «SEM40», «Пилигрим», «Век ХХ1», «Эмигрантская лира», «Литерарус», «7 искусств», «Стороны света», «Артикль», «Берлин. Берега», «Za-za», в различных антологиях. Публикация и чтения на Радио «Свобода» в радиоантологии русской поэзии, Радио Штеттин (Radio Szczecin), Публикация эссе на радио «Эхо Москвы». Лауреат конкурсов эссеистики журналов «Новый мир» (2015 и 2016), «Эмигрантская лира», «Интерпоэзия». Изданы 3 книги: «Текст», «Обучение сну» (поэзия, эссеистика), «Мейл» (книга переписки, поэзия и эссеистика, в соавторстве с Марией Каменкович). Cтихи и эссе переведены на украинский, польский и немецкий языки. Готова книга поэзии «Подстрочник» (2003 – 2025) и «Песни чумы и войны». Отдельные публикации и книги тепло отмечены Львом Лосевым, Виктором Соснорой, Алексеем Парщиковым, Людмилой Улицкой, Владимиром Порудоминским и др. (http://www.fanschel.de/kritika.php). Авторские чтения в Кёльне, Бонне, Дуйсбурге, Мюнхене, Коктебеле, Львове, Киеве, Дрогобыче, Праге, Берлине, Амстердаме, Люблине, на Радио Штеттин (Radio Szczecin), Радио «Свобода» в радиоантологиии русской поэзии. Эссе на радио «Эхо Москвы». Ранее - в общественной редакции журнала «Дикое поле», член жюри международного двуязычного поэтического конкурса. Живу в Кёльне, Германия.

ИЗ КНИГИ СТИХОВ 

«Песни чумы и войны»

* * *

Рассудку, смыслу вопреки,

На что-то всё ещё надеясь,

Сомкнув ряды, примкнув штыки,

Когда «свиньёю»  прёт что невесть –

Забывшись, закатив белки:

Кричащий плебс, мычащий демос, –

Читай. Лелей. Пиши. Реки.

Знай: «Ubi lingua – ibi Deus»*.

Оно не каждому дано:

По нёбу языком, по небу

Определять на вкус вино,

Слова на вкус. Не сеять хлеба.

Не сеять. Лыка не вязать.

Почто дышу ещё, надеюсь?
Грешу. Пишу. Как знать, как знать,

Быть может, всё же: «ibi Deus»?

Всё зыбко. Гелиос в огне.

Тектоникою дыбит Геос.

Опоры нет нигде вовне.

Лишь: «Ubi lingua – ibi Deus».

Что там во сне? – Квадрат. В окне –

Мой чёрный ужас. Фобос. Деймос.

Ночь подсознания – во мне.

И лишь лампадкой: «...ibi Deus».

Что у Иова-то отнять?

Всё потерял – и водкой греюсь.

Лишь Слово мне дано понять.

И передать. И – ibi Deus.

1993

............................................

* Ubi lingua - ibi Deus (лат.) - Где язык - там Бог.
(пословица собственного изготовления).
** Фобос (греч.) - Страх.
Деймос (греч.) - Ужас.
Спутники Марса, бога войны.

Конец сезона

“…уж если чувствовать сиротство, то лучше в тех местах, чей вид волнует…”
(И. Бродский. “С видом на море”. Из кн. “Конец прекрасной эпохи.”)

Ливнем прибиты холмы, междухолмья, гербарий разгульной долины,
Заросли вермута - выцветшей, пыльной, сушайшей полыни,
Ломкие стебли, стерня, желтоватых колючек верблюжьи рыжинки,
Стоики стойкие - ржавые россыпи мелких цветов на пружинках.

Пахнет - в озоне с грозою и йоде настоянной густо -
Мокрой травой, кипарисовой хвоей, морскою капустой,
Сонным шашлычным лотком, разжигаемой щепкой и стружкой,
Крепким дешёвым вином, привезённой бывалой железною кружкой

(В коей слышны - опрокинь лишь до дна и услышишь! -
                                                           дыханье своё и морской непогоды),
Прочной, рассчитанной где-то на многия лета, на долгие годы.
Пахнет дождём после долгой жары, пахнет душем  над душною бухтой,
Пахнут - прохладным и свежим - цветные, базарные, алчные фрукты.

В сети дождя попадают все виды из окон, селенье, мол, мокрое море
В коже гусиной, курсиве припадочной пены. Раскрытые поры
Пляжного дышат песка. Истончаются сети:
Были ль те неводы, сплыли ли, сгинули - нетути - в нети.

Ливень стихает, прогульщики вышли, в киоске торгуют стихами.
Время твоё истекает - то, что происходит и проистекает.
Что-то с пространством творится, с размерами и глазомером,
С фокусом зрения, ориентиром, античным размером,

Преобразованным в ритм синусоид неверных, сбившихся с волн, обнаружив
Стирку белья - Афродиты наверное - пены, пелен её, кружев:
Пачкают шумные, нервные, злые, несносно сопящие прачки
В зелени мутной, шуршащей, шипящей балетные пачки…

Столько волнения - сам заведёшься: немножко
Косит гекзаметр честный, растянутый русской гармошкой
(Будто бы пёс на луну!). Успокоимся. Кончилось лето.
Время твоё истекает: был отпуск - и нету.

Гору заплечную тащит, тяжёлую, мокрую ношу -
К морю! - одышливый, вроде вулкана - Волошин.
Что же: недолго прищуриться. В небо прицелиться метко.
Лету каюк. И не слышно, как булькнет монетка.

1998

Поезд

Когда к немецким городам
Уныло электрички –
Во тьме, по подъездным рядам
У чёрта на куличках –

Подвозят – бледное, с утра,
С подглазными мешками:
Пора, пора,
Пора, пора, –
За пазухою камень,

Ты – в быстром временном жилье,
В стучании брусчатом,
В сужающейся колее,
Во сне, едва початом,

Когда, всегда не в унисон,
Рвя глотку в месте встречи,
На твой нырок в невольный сон –
Набрасывался встречный, –

И направленья не понять,
И даты непонятны,
Ритм колыбели не унять,
И голоса невнятны,

И в дрёме, вспять, наоборот –
Ух, Вологда и ягода –
Тяжёлый пассажирский прёт:
Тогда, когда,
Тогда, когда,

В двух сантиметрах от плеча –
Виолончели ветра.
И рельсы стылые стучат:
Et cetera, et cetera.
Et cetera, et cetera...

Стоишь – неясно где – смурной.
Промозгло. Натощак.
Сомкнутся двери за спиной.
Чуть зашипев: «Нишштяк.»

2002

Третье тысячелетие

Эсхатология моя, родная мама:
От телевизора глазищ не отвести!
Блажен, кто посетил – когда не знамо:
Мне начинает потрясающе везти.

Из башен вавилонских – смертный вой.
Смерть памятника празднуют ацтеки:
Вознёсся выше он – которою главой? –
Александрийской ( дым!! ) библиотеки.

Как медлит съёмка : на карниза жести
Одной ногой, другою – на весу..., –  
На том конце замедленного жеста.
Я очутился в сумрачном лесу.

Ау! Где сто друзей, в каких конторах?
Где « сто рублей », – название одно?
Последний год –  две тысячи который –
Как камни старые, уходит из-под ног;
Друзья-цитаты – слабою опорой.

Фасеточное зренье. Клипы злые.
Европа. Бык. Какой там бог,  –  бугай.
Вот-вот – повтора бред. Эхолалия.
Мгновенье, ты прекрасно. Убегай.

2004

* * *

Вспоминая мудрость вековую –

Обух-де не переломишь плетью –

Стороны пошли на мировую.

Третью.

2016

* * *

Будь послушным, будь солдатом, подчинись подушке:

Там, под мягким, как когда-то, спрятана игрушка.

За таблеткою овальной, вязким сном влеком,

Пыльной комнатой подвальной с низким потолком,

Носят кожаную Тору в керосинном свете

Вдалеке по коридору – брошенные дети.

Видишь? – идиш. Лиц не видно. Помнишь – без морщинки.

Мама едет на лошадке, папа – на машинке.

27.09.2018

* * *

Не получается лав стори –

То: «Голова болит!.», то: «вялость.».

В который раз Чужое Горе –

Так девственником и осталось.

23.12.2023

* * *

В новостях сплошные «вишенки на торте». –

Сад вишнёвый, суки, вырубили к чёрту!.

2024

* * *

Что, кузнечики, не ждали

Вы такого вот конца? –

Мир развали-, мир развали-,

Мир разваливается!

2025

Ночное одиночное

Где, с «Егермайстером» вдвоём,

В ночной очередной засаде

Вестибулярка – подло, сзади –

Покачивает окоём,

Пылятся гостевые рюмки –

Ни шелохнёт, ни зазвенит.

В 60-х недоумки:

«Любовь, – гнусавят – ол ю нид.», –

В своём ютьюбовском раю.

У бездны брачной на краю…

(Мне не закончить никогда

Свой тост – на столь высокой ноте!

Но, в полвторого – что вы пьёте?

Что вы несёте, господа?

Что вы несёте иногда?..)

И кажется – уже хорош.

Но – порция очередная, –

И алкоголя мощь цветная

Свидетельствует: это ложь!

20.08.2024

* * *

Знаток затейливых таблеток,

Приму таблетку и свалю

В страну ударных пятилеток,

Эсэсэсэрию свою:

Чувихи там какие были!..

И – иго-го – тестостерон!

Гудки там заводские выли

С рождения до похорон.

Там на неведомых дорожках

У магазинного крыльца

Старухи ждут на курьих ножках –

Все в незапамятных калошках –

Чужих там ловят на живца.

Горит сарай – гори и хата!

Глядишь – и женщина войдёт

В неё. На выдумку богата,

Спасёт и вколет антидот.

Ржёт на скаку, приостановит

Борзого белого коня –

Прищурясь, личность установит,

Платочек скромный синий мня.

Подслеповато спросит чинно

Во тьме, не различая лиц:

– Вы всадник будете, мужчина,

Апокалипсиса? Иль принц?

Строга. Откормленные брыльца. -

Валькирья! Трепещи, шпион!

За убиенного кормильца

Ей выпишите миллион

(Но это – позже – в двадцать пятом).

В трамвай входите потесней!,

Товарищи, не надо матом:

Мы не в обиде, а во сне.

16.03.2025