Вадим Месяц, онлайн- и радиопрезентация новой книги
Во второй пасхальный уикенд в ряду лучших литературных новинок и публикаций предвирусного времени хочу обратить внимание на «Дядю Джо» замечательного российского писателя Вадима Месяца — книгу, вышедшую в московском издательстве «Русский Гулливер». Как известно, дядей Джо американские политики времен Второй мировой прозвали Сталина. Но в данном случае речь не о вожде, и не о голливудской комедии 1941 года, со Сталиным никак не связанной, а об одном из самых громких поэтических имен. У книги есть подзаголовок: «Роман с Бродским». И это действительно роман, со всеми страстями, присущими такому серьезному обстоятельству. Знакомство двух поэтов — маститого мэтра, обласканного заслуженными почестями, и подающего большие надежды «молодого льва» восходит к реальным событиям начала 90-х. История философская и увлекательная.
«Поэзия — избавление от эгоизма. Мы должны раствориться: в языке, в водке, в холодном воздухе. „Затеряться в толпе“». Эту максиму, кардинальное кредо главного героя, которое так и просится на фронтоны библиотек, замечаешь уже в начале книги. Пожалуй, именно оно является ключом к пониманию всего того, что происходит с рассказчиком. Ведь книга не столько о Бродском, сколько о самом авторе и его приключениях, о месте поэзии в обществе, где историю сменила демократия, кросс-культурный контекст снизился, пишут все, но, прежде всего, домохозяйки, царит оглядка на субъективные социальные тренды, идущие от групп недобросовестных критиков и кураторов, борющихся за влияние. «Иерархии устранены, критерии потеряны, … кумовство и лукавство», — не без досады констатирует Месяц и делает четкий вывод: «Ничто не избавляет тебя от необходимости находиться в постоянном становлении. Если ты пишешь стихи, после которых у тебя меняются глаза, ты приобретаешь опыт — это уже цель».
В романе «Дядя Джо» есть всё: богемная любовь, эпатаж и кураж, деньги, подлые политики, коварные планы, невероятное убийство, близкая к реальности фантасмагория. И хотя рассказчик по-бойцовски настроен, периодически выражает свое «фе» даже лидерам постперестроечной России, его герой, в отличие от Пастернака, беседовавшего со Сталиным по телефону, и Бродского, опубликовавшего на Западе письмо Брежневу, по сути, может предъявить счет только себе. Что касается любви, за вычетом неразделенных чувств к дочери известного издателя Игоря Ефимова, Месяц предлагает, скорее, иронический взгляд. Извод, «снятый с сетчатки», отчасти, в духе Генри Миллера, без сентиментально-романтических траекторий. Характеристикой большинства героинь повествования, их отношения к главному герою могла бы послужить следующая прагматичная реплика: «У вас нет приличных женщин, у меня нет приличных мужчин. Это повод для продолжения диалога».
Сочные и акустически точные жанровые сцены ждут читателя в тех местах, где Месяц рассказывает о своих встречах со многими деятелями искусств, живыми и ушедшими, от Эрнста Неизвестного до Сергея Курехина. Теплыми красками и тонкими штрихами выписаны портреты легендарных поэтов Алексея Парщикова, Анатолия Наймана, Елены Шварц. Переклички с Довлатовым, Ильфом и Петровым продуманы и очевидны. С едкой самоиронией и снисходительно журящей оптикой, наследуя лучшим сатирикам, рассказчик размышляет о заокеанской скуке и родном разгильдяйстве, дает беспощадную панораму «скоропортящихся» персонажей. Галерея вот-вот превратится в гофманиану: «Получив известность волей случая, при средних способностях, они умели напустить на себя удивительную важность».
Разумеется, автор там и сям расставляет топологические маячки. «Я задумался о своем одиночестве в этой стране, об отчужденности, которая возникла сегодня и, возможно, останется навсегда. Мой полуголый силуэт на фоне самой большой военно-морской базы в мире лишь подчеркивал отчаяние. Обида, жажда мести, горечь предательства — эти чувства только брезжили и не могли оформиться во что-то определенное. Я облокотился на перила, рука нащупала какую-то мокрую тряпку, повешенную для просушки. На перилах висели большие, потрепанные женские трусы фиолетовой расцветки… Я даже начал молиться с этими идиотскими трусами в руке, чтобы оттянуть момент всеобщей гибели» — пишет Месяц, отсылая к эпизоду рыбалки в культовой комедии «Бриллиантовая рука».
Наверное, не зря главный герой упоминает труд философа Льва Шестова «Апофеоз беспочвенности», известный своей афористичностью, тематизировавший абсурд и свободу. Читатель найдет в романе «Дядя Джо» не только почти авантюрный сюжет, личные воспоминания и ретроспекции, литературную игру и цитаты, рефлексию автора в западне Запада, легко ложащуюся в канву старинных споров атлантов и гиперборейцев, но и гирлянды изречений, веселых и мудрых, великолепных авторских фраз. Одна из них звучит так: «Билетерша пообещала, что в тюрьму попадут все желающие».
С праздниками, оставайтесь здоровыми и внутренне свободными! Хотя карантин, конечно, учитывать нужно.
Ваш
Дмитрий Драгилёв
